Проснулся я от холода. Уже рассвело, монотонно и не так громко, как при
взлете, гудели двигатели, самолет летел горизонтально, болтанки не было.
В салоне все спали, во всяком случае все, кто был мне виден. Папа и его
сосед спали, мой брат тоже спал. Я сразу все вспомнил, - и взлет, и
пламя из выхлопных патрубков, и «воздушные ямы». Потихоньку, чтобы не
разбудить спящего брата, я привстал с кресла и выглянул в окно (язык не
поворачивается назвать прямоугольные окна на Ил-14 иллюминаторами). Мне
хватило нескольких секунд, чтобы оценить все увиденное, и у меня аж дух
перехватило от этой отвесной, ошеломляющей высоты. В ярких лучах
взошедшего солнца серебром сверкало правое крыло с огромным количеством
заклепок, выхлопные патрубки были сизого цвета, но к моей великой
радости, пламя не было видно.
Помимо высоты, у меня добавилось еще волнение и от того, что на сколько хватало глаз, до горизонта, сверкала водная гладь Каспийского моря! Мы летели над морем, земли видно не было, одна вода! Я потихоньку, стараясь не смотреть вниз, задернул занавеску на окне, чтобы не видеть всего этого «ужаса», отвернулся влево и стал смотреть на спящего папу. И вдруг – о, ужас, - увидел в левом окне, что за бортом временами болтается какая то проволока! Мне ничего не мерещилось – явно болталась проволока, она то появлялась, то исчезала за верхним обрезом окна. Я предположил, что от самолета оторвалась какая то важная часть, хотя мысль о радиоантенне «промелькнула» в голове. Но скорее всего, - я предположил, что антенна оторвалась, и возможно произойдет авария. Однако все спали, спросить было не у кого. И я снова провалился в сон…
Второй раз проснулся, когда стало «давить» на уши – мы начали снижаться, папа и брат уже не спали, насчет проволоки я спросил у папы – это действительно была антенна, - потом, уже на земле, я все рассмотрел в деталях и успокоился. Уже украдкой я выглядывал в окно, мы летели над дельтой Волги, вид земли с высоты завораживал, хотя и было жутковато. Но до чего красиво! Домики, дороги, машинки маленькие, как игрушечные, вся земля, омытая ночным дождем, в лучах солнца блестит! Вот уж поистине – неземная красота, во всяком случае, я так все и воспринимал.
Вдруг произошло что-то непонятное – земля вместе с горизонтом, каким то непостижимым образом энергично ушла вниз, в окно было видно только голубое небо! Я в страхе и растерянности повернулся к папе, чтобы спросить – что это, но в левом окне, глядя мимо папы, я увидел землю, которая закрывала все видимое в окне пространство и поворачивалась пестрой каруселью. Внезапно земля в левом, окне ушла вниз, вращение прекратилось и все приняло прежнее, нормальное положение, снова справа была видна земля, во всем ее очаровании, и был снова виден горизонт. Не помню, сказал ли мне тогда отец, что это был просто разворот, но я понял, что самолет в развороте летел с креном, никуда земля не исчезала и не наклонялась – накренился влево сам самолет. Попутно, хочу заметить, что в том развороте экипаж заложил тогда левый крен ну ни как не меньше 30 градусов.
Брата беспокоила боль в ушах, а я ничего, нормально переносил полет и продолжал все с большим интересом смотреть в окно. Высота быстро падала, в окно стало видно, как отклонились вниз закрылки. Я ожидал мощного удара о землю при посадке, однако самолет мягко приземлился и побежал по грунтовой полосе астраханского аэродрома. Тогда в Астрахани не было ВПП с искусственным покрытием, а бетонная полоса появилась где то в 77-78 году, когда я уже работал в Воронеже и летал.
Описывать все дальнейшие подробности первого полета, думаю, смысла нет, я помню почти все, но если обо всем писать – получится несколько страниц. Вряд ли кого заинтересуют мои детские впечатления и переживания. В полете от Астрахани до Сталинграда я уже «отваживался» понемногу выглядывать в окно. В Сталинграде, где была вторая промежуточная посадка, мы никуда от самолета не уходили, и пока шла заправка, я внимательно рассматривал, теперь уже вблизи, практически в упор, эту удивительную машину – самолет, на котором мы летели. Теперь хорошо я рассмотрел «проволоку», которая напугала меня на рассвете. Это была тросовая антенна, и она была протянута от законцовки левой половины стабилизатора к верхней части фюзеляжа в районе кабины экипажа. Меня поразило огромное количество заклепок, множество лючков, торчащие из обшивки в некоторых местах трубки, воздухозаборники, антенны и другие элементы, вовсе мне не понятного назначения. В общем, интерес ко всему увиденному и пережитому в последние часы, пробудился неописуемый.
Полет на последнем участке от Сталинграда (ныне Волгоград) до Москвы я уже «контролировал» очень внимательно, стараясь не упускать мелочей, хотя чувство страха высоты еще во мне присутствовало. Сейчас трудно сказать, но по моему именно на этом участке полета и возникла во мне трепетная любовь к небу и самолетам, которую я пронес через всю свою жизнь, и ни разу у меня не появилось и тени сожаления в своем выборе.
В Москве мы садились в аэропорту Быково. Наш самолет заходил на посадку с курсом 280*, со стороны г. Жуковский, где через много лет, летом 2006 года, работая в авиакомпании «ЛИИ им. М.М.Громова», я поставил точку в своей летной карьере. Но тогда, летом 1959 года, еще все было впереди, и я не мог даже представить себе, что вернусь в эту «точку», которая стала для меня сначала стартом, а потом и финишем моей авиационной судьбы. До этого оставалось еще всего-то, 47 (сорок семь!) лет…
Наш Ил-14 мягко приземлился, погасил скорость, и, свернув вправо, по центральной РД, подрулил к одноэтажному, приземистому аэровокзалу. Еще раз свернув вправо, самолет стал на стоянку и выключил двигатели. Первый и решающий в моей жизни полет был закончен.
Я обратил внимание – в аэропорту Быково стояло огромное количество самолетов, - сразу столько я не видел ни в Баку, ни в Астрахани, ни в Сталинграде. Одно слово – столичный аэропорт. Правда, все самолеты были поршневые – Ан-2, Ли-2, Ил-12, Ил-14 и вертолеты.
Мы спускались по трапу, я во все глаза озирался по сторонам, рассматривал самолеты, а их тут, как я уже говорил, было множество. Пройдя через калитку «Выход в город», мы оказались на небольшой площади, от которой шла обычная сельская улица с одноэтажными домами, точнее, избами, за невысокими дощатыми заборами. Насколько помню – наш отец был в этом аэропорту первый раз и кажется, даже спрашивал, как пройти к электричке. Помню, что тогда от привокзальной площади до станции Быково ходил автобус – точно такой же, как на котором мы ехали в аэропорт в Баку – с одной передней дверью, которую открывает шофер.
На остановке был написан интервал движения – каждые 15 минут. Но то ли автобус только ушел, то ли надо было еще ждать его отправления, то ли кто то сказал, что идти до станции не далеко, – отец торопился, и мы пошли пешком по правой стороне улицы вдоль заборов (ул. Советская). До станции, и правда, оказалось недалеко, вскоре подошла электричка, и мы поехали в Москву. Я все еще находился под впечатлением полета, и у меня даже иногда появлялась мысль – да не приснилось ли мне это? Да нет, все это было наяву! Вот как потрясло мое детское сознание события этого утра!
В последствии, будучи уже вполне состоявшимся взрослым человеком, я иногда задавался вопросом – а как бы сложилась моя жизнь, не будь этого полета? Трудно сказать… Но я убежден в одном, что все у меня сложилось бы совсем по другому. И я бесконечно благодарен Судьбе за то, что все произошло именно так, а не иначе.
Помимо высоты, у меня добавилось еще волнение и от того, что на сколько хватало глаз, до горизонта, сверкала водная гладь Каспийского моря! Мы летели над морем, земли видно не было, одна вода! Я потихоньку, стараясь не смотреть вниз, задернул занавеску на окне, чтобы не видеть всего этого «ужаса», отвернулся влево и стал смотреть на спящего папу. И вдруг – о, ужас, - увидел в левом окне, что за бортом временами болтается какая то проволока! Мне ничего не мерещилось – явно болталась проволока, она то появлялась, то исчезала за верхним обрезом окна. Я предположил, что от самолета оторвалась какая то важная часть, хотя мысль о радиоантенне «промелькнула» в голове. Но скорее всего, - я предположил, что антенна оторвалась, и возможно произойдет авария. Однако все спали, спросить было не у кого. И я снова провалился в сон…
Второй раз проснулся, когда стало «давить» на уши – мы начали снижаться, папа и брат уже не спали, насчет проволоки я спросил у папы – это действительно была антенна, - потом, уже на земле, я все рассмотрел в деталях и успокоился. Уже украдкой я выглядывал в окно, мы летели над дельтой Волги, вид земли с высоты завораживал, хотя и было жутковато. Но до чего красиво! Домики, дороги, машинки маленькие, как игрушечные, вся земля, омытая ночным дождем, в лучах солнца блестит! Вот уж поистине – неземная красота, во всяком случае, я так все и воспринимал.
Вдруг произошло что-то непонятное – земля вместе с горизонтом, каким то непостижимым образом энергично ушла вниз, в окно было видно только голубое небо! Я в страхе и растерянности повернулся к папе, чтобы спросить – что это, но в левом окне, глядя мимо папы, я увидел землю, которая закрывала все видимое в окне пространство и поворачивалась пестрой каруселью. Внезапно земля в левом, окне ушла вниз, вращение прекратилось и все приняло прежнее, нормальное положение, снова справа была видна земля, во всем ее очаровании, и был снова виден горизонт. Не помню, сказал ли мне тогда отец, что это был просто разворот, но я понял, что самолет в развороте летел с креном, никуда земля не исчезала и не наклонялась – накренился влево сам самолет. Попутно, хочу заметить, что в том развороте экипаж заложил тогда левый крен ну ни как не меньше 30 градусов.
Брата беспокоила боль в ушах, а я ничего, нормально переносил полет и продолжал все с большим интересом смотреть в окно. Высота быстро падала, в окно стало видно, как отклонились вниз закрылки. Я ожидал мощного удара о землю при посадке, однако самолет мягко приземлился и побежал по грунтовой полосе астраханского аэродрома. Тогда в Астрахани не было ВПП с искусственным покрытием, а бетонная полоса появилась где то в 77-78 году, когда я уже работал в Воронеже и летал.
Описывать все дальнейшие подробности первого полета, думаю, смысла нет, я помню почти все, но если обо всем писать – получится несколько страниц. Вряд ли кого заинтересуют мои детские впечатления и переживания. В полете от Астрахани до Сталинграда я уже «отваживался» понемногу выглядывать в окно. В Сталинграде, где была вторая промежуточная посадка, мы никуда от самолета не уходили, и пока шла заправка, я внимательно рассматривал, теперь уже вблизи, практически в упор, эту удивительную машину – самолет, на котором мы летели. Теперь хорошо я рассмотрел «проволоку», которая напугала меня на рассвете. Это была тросовая антенна, и она была протянута от законцовки левой половины стабилизатора к верхней части фюзеляжа в районе кабины экипажа. Меня поразило огромное количество заклепок, множество лючков, торчащие из обшивки в некоторых местах трубки, воздухозаборники, антенны и другие элементы, вовсе мне не понятного назначения. В общем, интерес ко всему увиденному и пережитому в последние часы, пробудился неописуемый.
Полет на последнем участке от Сталинграда (ныне Волгоград) до Москвы я уже «контролировал» очень внимательно, стараясь не упускать мелочей, хотя чувство страха высоты еще во мне присутствовало. Сейчас трудно сказать, но по моему именно на этом участке полета и возникла во мне трепетная любовь к небу и самолетам, которую я пронес через всю свою жизнь, и ни разу у меня не появилось и тени сожаления в своем выборе.
В Москве мы садились в аэропорту Быково. Наш самолет заходил на посадку с курсом 280*, со стороны г. Жуковский, где через много лет, летом 2006 года, работая в авиакомпании «ЛИИ им. М.М.Громова», я поставил точку в своей летной карьере. Но тогда, летом 1959 года, еще все было впереди, и я не мог даже представить себе, что вернусь в эту «точку», которая стала для меня сначала стартом, а потом и финишем моей авиационной судьбы. До этого оставалось еще всего-то, 47 (сорок семь!) лет…
Наш Ил-14 мягко приземлился, погасил скорость, и, свернув вправо, по центральной РД, подрулил к одноэтажному, приземистому аэровокзалу. Еще раз свернув вправо, самолет стал на стоянку и выключил двигатели. Первый и решающий в моей жизни полет был закончен.
Я обратил внимание – в аэропорту Быково стояло огромное количество самолетов, - сразу столько я не видел ни в Баку, ни в Астрахани, ни в Сталинграде. Одно слово – столичный аэропорт. Правда, все самолеты были поршневые – Ан-2, Ли-2, Ил-12, Ил-14 и вертолеты.
Мы спускались по трапу, я во все глаза озирался по сторонам, рассматривал самолеты, а их тут, как я уже говорил, было множество. Пройдя через калитку «Выход в город», мы оказались на небольшой площади, от которой шла обычная сельская улица с одноэтажными домами, точнее, избами, за невысокими дощатыми заборами. Насколько помню – наш отец был в этом аэропорту первый раз и кажется, даже спрашивал, как пройти к электричке. Помню, что тогда от привокзальной площади до станции Быково ходил автобус – точно такой же, как на котором мы ехали в аэропорт в Баку – с одной передней дверью, которую открывает шофер.
На остановке был написан интервал движения – каждые 15 минут. Но то ли автобус только ушел, то ли надо было еще ждать его отправления, то ли кто то сказал, что идти до станции не далеко, – отец торопился, и мы пошли пешком по правой стороне улицы вдоль заборов (ул. Советская). До станции, и правда, оказалось недалеко, вскоре подошла электричка, и мы поехали в Москву. Я все еще находился под впечатлением полета, и у меня даже иногда появлялась мысль – да не приснилось ли мне это? Да нет, все это было наяву! Вот как потрясло мое детское сознание события этого утра!
В последствии, будучи уже вполне состоявшимся взрослым человеком, я иногда задавался вопросом – а как бы сложилась моя жизнь, не будь этого полета? Трудно сказать… Но я убежден в одном, что все у меня сложилось бы совсем по другому. И я бесконечно благодарен Судьбе за то, что все произошло именно так, а не иначе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий