Эти полтора месяца оставили много ярких впечатлений и стоят того, чтобы о них вспомнить. Надо сказать, что доработчики - это не просто квалифицированные представители завода-изготовителя, это так же и стиль жизни. В дальнейшем, даже когда я ушел из 17-го цеха, мне доводилось часто встречаться или общаться с доработчиками – и с «нашими», воронежскими, с 17-го цеха, и с другими – с заводов Таганрога, Харькова, Запорожья, Перми. Главная особенность этих людей – они все, в подавляющем большинстве, холостяки и разведенные. Да и кто согласится жить и заводить семью с людьми, которые всю жизнь в командировке. Это - как правило. Однако, некоторые заводят семьи в командировке, живут там, зарплату получают на свой счет в сберкассе, который указывают в бухгалтерии завода, отпуск оформляют заочно телеграфом, практически в Воронеже не бывают. Молодые ребята многие учатся на вечерних отделениях институтов в городах, где «сидят» в командировке и т.п. В общем, публика – специфическая.
Перед отъездом мне в «нагрузку» дали четыре доработанных на заводе самолетных агрегата, - два гидрозамка и два гасителя пульсации. Если гидрозамки относительно не очень большие и тяжелые, - каждый размером примерно с литровую коробку сока, с четырьмя заглушенными и опломбированными штуцерами. А вот гасители пульсации представляют собой каждый – стальной шар из двух равных половин, размером с детский резиновый мяч или небольшую дыню. Обе половины соединены между собой довольно широкими фланцами, стянутыми болтами и гайками по всей окружности. А сверху и снизу каждой половины – тоже по заглушенному и опломбированному штуцеру. Каждый был гаситель заряжен азотом с давлением 60 атм. Так что барахла, если учитывать еще и комплект инструмента и спецодежды, у меня было предостаточно. Комфортной поездки не получилось. Я вылетел во второй половине дня в Москву, где у меня была пересадка. Хочу отметить – вез с собой столько «железа», да еще два гасителя пульсации, заряженные азотом на 60 атм., а проблем с регистрацией и посадкой в самолет не было!
Прямого сообщения с Омском тогда из Воронежа не было. Из аэропорта Быково автобусом «Экспресс» я переехал в аэропорт Внуково. Мой самолет на Омск вылетал в 00.30. Ил-18 летел часа три с половиной, рано утром я был в Омске. Настроение у меня, если честно говорить, было двойственное. Хорошо, что наконец начал работать, да и в дальнейшем перспектива, вроде, была. А вот что не радовало – еду в новый коллектив, никого абсолютно не знаю, разве только Гену-американца, но он пока в Воронеже. И что делать буду – тоже пока не знаю, самолет то мне не знакомый, его еще надо осваивать. Да и вообще, в Воронеже еще как следует не обустроился, а тут на тебе – Омск.
По совету Гены-американца, с пересадкой в центре возле речного вокзала, добрался да Чкаловского поселка, нашел часть и рядом общагу-гостиницу. Все правильно рассказал Гена. В строевом отделе мне сказали идти в гостиницу отдыхать – указание хозяйке уже дали, , а потом, во второй половине дня приедет отсутствующий пока командир батальона, - тогда у него оформитесь, мол, официально. Я побрел, надо сказать сильно уставший от бессонной ночи и внутренних переживаний, в гостиницу. Поднялся на второй этаж «двухэтажки» послевоенной постройки, представился сестре-хозяйке, пожилой худенькой женщине. Она говорит : - «Ваши все сейчас на работе, с кем будете жить в комнате, - вечером решите сами, а пока идемте я Вас поселю в гостевой комнате до вечера». Мне уже было все равно, лишь бы лечь в постель.
Она привела меня в торцевую комнату в конце коридора, мест на 10, «зал Чайковского», как называют такие комнаты в Аэрофлоте. В комнате все кровати были заправлены, а на двух только что, минут за 5 до меня, заселились двое, один лет 45, другой молодой, лет 23-25 возрастом. Они уже поставили между своими кроватями тумбочку и «сервировали» ее. На постеленную газету выкладывалось сало, хлеб, соленые огурцы, плавленый сыр, лук и т.п. «деликатесы». Само собой и водка, да не одна, - одна ведь звенеть в портфеле не будет…
Мое появление в комнате было встречено радостными возгласами, я тут же был приглашен за «стол», но я поблагодарил и отказался, хотя стакан чая с бутербродом я себе «позволил». Разговорились – оказывается мы прилетели одним рейсом из Москвы. Это были доработчики по двигателям, которые стоят на Ту-128, завод их в Москве. Москвичи, одним словом. Но ребята приветливые и веселые. Попросили моего разрешения немного еще посидеть, если, конечно они мне не помешают. Я не возражал, сам ушел на угловую кровать, разделся, лег и быстро заснул. Засыпая, я еще слышал их приглушенный разговор, прерываемый звоном стаканов и смехом.
Просыпаюсь во второй половине дня – меня кто то будит. Открываю глаза, смотрю - это сестра-хозяйка, рядом с ней рослый и стройный майор ВВС в расстегнутой шинели с папкой в руках. Он попросил мою командировку и паспорт, записал себе данные, сказал, что мне надо до конца дня зайти в штаб, в бухгалтерии заплатить за гостиницу и встать на довольствие в офицерской столовой. Насколько помню – проживание на месяц 15 рублей, трехразовое питание по офицерской технической норме 21 руб. в месяц. Пока я с ним разговаривал – обратил внимание, ребята-«мотористы» из Москвы спят беспробудным сном, на их «столе» остатки пиршества и пустые бутылки. Хозяйка пытается их разбудить, но «дохлый номер». Майор спрашивает: – «Это тоже ваши, из Воронежа?»
- «Да нет, - говорю, - они специалисты по двигателям, из Москвы».
Тогда майор начинает помогать сестре-хозяйке будить москвичей. Они спят беспробудным сном, - если после бессонной ночи крепко выпить с утра, то спишь как мертвый. Кое как он растолкал их, они оба нехотя поднялись и присели на своих кроватях, тупо глядя перед собой. Было видно, что пока они вообще ничего не могут понять. Молодой, так тот повесил голову и сидел, покачиваясь с закрытыми глазами. Майор громко спрашивает: – «Как ваши фамилии, мне нужно вас записать в «гостевую» книгу для оформления!»
Ребята продолжают сидеть, молодой сидя спит, а старший тупо смотрит в пустоту перед собой и явно пытается снова лечь. Эти выражения лиц надо было видеть… Я тоже сидел на кровати, убирая документы в висящий на спинке стула свой пиджак, а сам едва сдерживал душивший меня смех. Эта «картина» так и стоит у меня в глазах, хотя прошло уже почти сорок лет! Два подвыпивших и сонных мужика в майках и трусах сидят с тупым, ничего не понимающим видом, перед ними стоит рослый и стройный майор ВВС и пожилая сестра-хозяйка гостиницы. Они оба тоже смеются, но майору нужны их фамилии и он, смеясь и наклоняясь к старшему, почти кричит ему в ухо: - « Как ваши фамилии?!!»
До старшего, похоже, наконец «доходит», что это спрашивают его. Он поднимает удивленные глаза и преданно смотрит на майора. Тот еще раз переспрашивает: - «Представьтесь, как ваша фамилия?» Тут происходит следующее (мы с сестрой-хозяйкой уже не выдерживаем, - давимся смехом и слезами) – старший, наконец, осознает, что перед ним стоит офицер, который упорно спрашивает его. Он неожиданно, в мгновенье ока, вскакивает на свою кровать и на удивление, извиваясь на панцирной сетке, удерживает равновесие, и не падает. При этом старается стоять перед офицером по стойке «смирно», вытягивая руки «по швам». Представьте себе вид – немолодой уже мужик, полусонный и в хлам пьяный, стоит на подкашивающихся ногах на кровати. Руки он вытянул по швам, в сатиновых черных трусах, с наполовину вылезшей из по резинки трусов мятой и вытянутой майке. Седые волосы спутавшиеся, глаза полузакрытые, плотно сжатые губы и высоко задранный подбородок, голова слегка повернута вправо. Ну, ни дать ни взять – солдат в почетном карауле на посту!
От этой картины и майор, и хозяйка, и я укатываемся от смеха. Такое «зрелище» не выдержит без смеха ни кто. А этот мужик стоит по стойке смирно и «ломается» во все стороны как игрушечный козлик, через руки и ноги которого проходят нитки, прикрепленные снизу к кнопке. Были раньше такие игрушки незамысловатые – на круглой подставке стоит козлик, ручки и ножки которого состоят из нескольких пластмассовых трубочек, нанизанных на нитки. Когда нажимаешь кнопку – натяжение ниток ослабевает, ножки и ручки подкашиваются и козлик принимает смешные позы. Но самое главное – мужик стоит и извивается на «грани», но не падает! Майор, отдышавшись от смеха, говорит: - «Хватит дурачиться, мне надо вас записать в журнал – скажите ваши фамилии!».
Тогда этот «клоун», продолжая извиваться в стойке смирно, прикладывает правую руку к голове, отдавая честь, и медленно, но громко и четко, слегка заплетающимся языком докладывает: « Р-р-разрешите представиться! Штабс-капитан (он слегка задумался) Штурмбанфюрер!!! А это (он кивнул в сторону молодого) – мой друг, обер лейтенант Дранг нах остен!»
Я чуть с кровати не упал – у меня уже не было сил, душили слезы и «сопли» от смеха, живот и грудь болели от спазма. Примерно то же испытывали майор и хозяйка. Майор, отдышавшись от смеха, еще раз попытался узнать их фамилии, а в ответ все то же: – «Штабс-капитан Штурмбанфюрер и обер лейтенант Дранг нах остен!»
А «обер лейтенант» все это время сидел с закрытыми глазами и слегка кивал опущенной головой в знак согласия, а потом махнув рукой, пробормотал: - «Да ну вас всех на …» и рухнул в кровать дальше спать. Тогда майор тоже махнул рукой и сказал сестре-хозяйке – пусть, как проспятся, придут в строевой отдел и зарегистрируются сами. «Штабс-капитан» тоже не долго раздумывая, рухнул в кровать и продолжил спать.
Вот такая история, и забыть невозможно. Конечно – такое надо увидеть, пересказ – это только малая часть этого «спектакля». А я тогда оделся, сходил в штаб, оформился, оплатил проживание, зашел в ближайший гастроном и взял немного перекусить, - был уже конец рабочего дня, скоро должны были приехать с аэродрома воронежские доработчики во главе со старшим инженером бригады. Мне предстояла процедура представления и знакомства. Я зашел к «себе» в комнату – а москвичи уже встали, сидели у тумбочки и «ужинали», как ни в чем не бывало. Позвякивали стаканы, слышался смех, в общем то, обычный советский производственный разговор. Забегая вперед скажу, что эти москвичи - «штабс-капитан» и «обер лейтенант» так и остались жить в «зале Чайковского», они были тогда в Омске одни представители по двигателям. Работали только с утра и до обеда. После обеда уходили в гостиницу. Возможно, у них был не очень большой объем работ. Но вечером в их комнате почти всегда было «разгуляево»…
Комментариев нет:
Отправить комментарий